– Джесс, – сказал Мэрфи, – забыл тебе сказать. Ты читал сегодняшнюю «Трибюн»?

– Нет, – ответил Крейг. – А что?

– Вчера Эдвард Бреннер умер. Пишут, что от сердечного приступа. Сообщение краткое, но вполне пристойное. Как обычно: «После первого успеха он исчез с театрального горизонта» и так далее. И тебя упомянули.

– А что обо мне сказано?

– Просто, что ты был продюсером его первой пьесы. Купи газету и почитай. У тебя есть его адрес? Хочу послать семье телеграмму.

– Есть старый. Утром дам.

– О'кей, – сказал Мэрфи и ушел.

– Он был твой друг, папа? – спросила Энн.

– Эдвард Бреннер? – В последнее время – нет. – Крейг чувствовал на себе испытующий взгляд Гейл.

– Вытрем наши слезы, – сказал Уодли. – Еще одного писателя не стало. Официант! Encore une bouteile. [29] Выпьем за горемыку.

Старый друг или старый враг – одно лишь имя осталось в отслужившей свое адресной книжке – умер по ту сторону океана, и теперь требовалось соблюсти ритуал, отметить скорбное происшествие. Но Крейг лишь поднес к губам бокал с вином, когда Уодли провозгласил небрежный тост: «За мертвых писателей, где бы их ни настигла смерть».

Наблюдая за собой как бы со стороны, Крейг отметил, что не потерял аппетита и с удовольствием ест суфле, которое им подали. Наверно, если бы в газете появилось сообщение о его, Крейга, смерти, Бреннер реагировал бы острее.

«Интересно, – подумал Крейг, – изменился ли у Эдварда Бреннера почерк за несколько месяцев до смерти?» К концу ужина Уодли окончательно опьянел. Он расстегнул воротник, жалуясь на жару, и медленно трижды проверил счет; расплачиваясь, долго разглаживал вынутые из кармана мятые стофранковые бумажки. Вставая из-за стола, опрокинул стул.

– Выведите его поскорее на улицу, Гейл, – шепнул Крейг. – А мы с Энн пойдем поздороваемся с Соней Мэрфи.

Но когда они подошли к столику Мэрфи и его компании, Уодли как вкопанный встал за стулом Мэрфи, хотя Гейл настойчиво тянула его за рукав. Соня поздоровалась с Крейгом и Энн, а Клейн представил им мисс Дюллен, которая сказала с мелодичным французским акцентом, что давно хотела познакомиться с мосье Крейгом. Пока Соня Мэрфи уверяла Энн, что просто счастлива снова видеть ее после стольких лет разлуки, и настойчиво предлагала в любое время пользоваться их пляжным домиком при отеле «На мысу», Уодли, плавно покачиваясь на каблуках за стулом Мэрфи, громко пропел:

– Шефу нашему слава!

Клейн дипломатично делал вид, что это его забавляет.

– Не знал я, что вы так музыкальны, Йен.

– Один из многих моих талантов, – сказал Уодли. – Мистер Мэрфи собирается ангажировать меня на следующий сезон в «Ла Скалу», верно, мистер Мэрфи?

Мэрфи оставил его слова без внимания.

– Так позвони мне утром, Джесс, – сказал он и снова принялся за еду.

– Пошли, Йен, – сказал Крейг. Но Уодли не сдвинулся с места.

– Мистер Мэрфи – великий антрепренер, верно, мистер Мэрфи? Все, что вам требуется, – это лучший бестселлер года и фильм, собравший сорок миллионов долларов, и тогда мистер Мэрфи почти наверняка устроит вам контракт на скабрезный фильм или на рекламу аспирина для телевидения. А вам, мистер Клейн, тоже хотелось бы преуспеть в торговле живым товаром наравне с мистером Мэрфи?

– Конечно, хотелось бы, Йен, – примирительно ответил Клейн. – Зовите меня просто Уолтер.

– Прекрати, Йен, – резко сказал Крейг. Уодли говорил громко, так что люди за соседними столиками перестали есть и смотрели на него.

– Я скажу вам, как это делается, мистер Клейн, – сказал Уодли, продолжая плавно и угрожающе покачиваться за стулом Мэрфи. – Раскрою вам секрет большого успеха мистера Мэрфи. Вы тоже можете разбогатеть и прославиться и приглашать к себе в пляжный домик девушек, когда захотите. Тут дело не в том, кого вы представляете, а кого бросаете. Вы должны уметь вовремя бросить ненужного человека, мистер Клейн; делать это надо быстро, пока никто еще и не подозревает о том, что он вышел в тираж. Появилась плохая рецензия – и бросайте. Только вряд ли, мистер Клейн, вы сможете достичь такого мастерства, какого достиг мистер Мэрфи, ибо это у него в крови. Он просто гений века по части бросания людей, и ничто его не останавливает – ни дружба, ни преданность, ни талант. Он вроде библейского боевого коня, – нюхом угадывает неудачника на расстоянии. Ему звонят по телефону, а его нет дома. В этом весь секрет, понимаете? Когда звонит телефон и вы знаете, что звоню я, то вас нет дома. Не важно, что вы заработали на мне много тысяч долларов. Вас нет дома – и все. Запомните этот нехитрый трюк, мистер Клейн, и вы далеко пойдете, очень далеко. Правда, пойдет, мистер Мэрфи?

– Убери его, Джесс, – потребовал Мэрфи.

– Пошли, Йен. – Крейг попробовал увести его. – Все поняли, что ты хотел сказать.

Уодли сбросил его руку со своего плеча.

– Раз я не могу поговорить с мистером Мэрфи по телефону, то буду говорить в ресторанах. Мне хочется говорить с мистером Мэрфи о его профессии – о том, сколько было работ, для которых он мог бы меня порекомендовать, но не порекомендовал…

Наконец Мэрфи повернулся к нему.

– Не смеши меня, Уодли, – спокойно сказал он. – В последние десять лет ты докатился до того, что я не мог бы тебя даже на мясо для собак продать.

Уодли перестал раскачиваться. Рот его скривился. Весь ресторан замер. Соня Мэрфи сидела, нагнув голову, и смотрела в тарелку, Люсьен Дюллен слегка улыбалась – казалось, эта сцена забавляла ее. Видимо, она не поняла пьяную английскую речь Уодли и решила, что происходит обычный дружеский, хотя и чересчур громкий разговор. Клейн играл бокалом и ни на кого не смотрел. Тронулась с места только Энн. Она охнула и бросилась вон из ресторана. Уодли сделал было шаг, точно хотел догнать ее, но вместо этого вдруг повернулся и ударил Мэрфи. Удар был нацелен в голову, но кулак соскользнул и угодил Мэрфи в плечо. Мэрфи не шевельнулся, а Крейг обхватил Уодли и прижал его руки к бокам.

– Убери отсюда этого болвана, Джесс, – сказал Мэрфи, – пока я не убил его.

– Ладно, сам уйду, – хрипло сказал Уодли. Крейг медленно разнял руки. Уодли пьяной походкой направился к выходу; – Я найду такси и отвезу его в гостиницу, – сказала Гейл и поспешила следом за Уодли.

– Симпатичные у тебя друзья, – сказал Мэрфи.

– Он же пьяный, – зачем-то объяснил Крейг.

– Я так и понял, – сказал Мэрфи.

– Прошу прощения за случившееся, – обратился Крейг к остальным.

– Ты же не виноват, – возразила Соня. – До чего скверно все вышло. А ведь когда-то он был такой славный.

Выходя на улицу, Крейг слышал, как зал снова загудел: жизнь в ресторане потекла по привычному руслу.

13

Уодли согнулся пополам у причала и блевал в воду. Рядом стояла Гейл, готовая подхватить его, если он начнет падать. Энн держалась немного поодаль, стараясь не смотреть на Уодли. Крейг был уверен, что, как ни пьян Уодли, рвет его не из-за выпитого вина.

Глядя на содрогающиеся в конвульсиях плечи Уодли, Крейг почувствовал, что у него испаряется гнев. Он обнял дрожащую Энн, успокаивая ее.

– Извини, Энн, – сказал он. – Я не должен был брать тебя в такую компанию. Думаю, это был наш последний ужин с мистером Уодли. Во всяком случае, сделаем перерыв.

– Бедный, бедный, отчаявшийся человек, – сказала Энн. – Все так жестоки к нему.

– Он же сам напрашивается.

– Я знаю. И все-таки.

Уодли выпрямился и обернулся, прижимая ко рту носовой платок. Он попробовал улыбнуться.

– Пропал мой стофранковый ужин, – сказал он. – Но все равно приятный вечер. Стоил затраченных денег. А теперь, Джесс, выкладывай, что у тебя на уме.

– Нет у меня ничего на уме, – сказал Крейг. Гейл окликнула шофера такси, который делал разворот у подъезда ресторана.